Здесь уже внутренний Сократ может отступить, а мы взглянем на результаты этого диалога.
Я думал, что мне нужно каяться в раздражении, а оказалось дело во властолюбии и тщеславии.
Я начинал с формального осуждения раздражительности, но, по сути, считал ее оправданной, нормальной реакцией на этих нерадивых подчиненных. (И в этом покаянии виделось даже нечто благородное: вот хоть и справедливо я на них разозлился, а, тем не менее, каюсь в этом.) А оказалось, что нет никакой справедливости и естественности, потому что не интересы дела меня взволновали, и не забота о ком-то, а лишь задетое тщеславие.
Я начинал с холодного отчета, а теперь горячий стыд залил мою душу: потому что мне думалось, что я смиренно склонил голову, а обнаружилось, что я стою на исповеди перед Господом, подбоченясь, украшая себя каким-то папуасскими перьями и надувая щеки от сознания собственной значительности.
(Продолжение следует)
http://oppspb.orthodoxy.ru/m-va-2.html
Как стыдно. Это не я, не я, я этого не хочу, помоги мне, Господи, содрать это все с себя.
Еще минуту назад я мыслил себя высокой прекрасной пальмой, грациозно склонившей свои ветви, а обнаружилось, что на самом деле я бледный росток картофеля, который лежит в подвале и вся надежда которого в том, чтобы дотянуться до маленького оконца, из которого пробивается луч света.
Brak komentarzy:
Prześlij komentarz